Хранительница (Трилогия) - Страница 244

244

— Значит, говоришь, все отдал и ничего себе, бедному, не оставил? Ну что ж, дело хорошее. Не буду я у тебя последнее отбирать, а лучше наведаемся в ваше село, хочется самим посмотреть, что да как там теперь все стало.

— Зачем в село? Не надо в село! — засуетился староста. — Да у вас и дел, наверное, невпроворот, зачем же на нас свое время драгоценное тратить? А по поводу меня не беспокойтесь. Проживу как-нибудь. Вон и сельчане помогут, небось дружно живем.

— Зачем же сельчане? Если у тебя все так плохо из-за нас стало, то мы и помогать должны. Правильно я говорю, а, Дакк? — незаметно подмигнула я вампиру. — Доставай кошель, надо хорошему человеку помощь оказать. Ну а потом и отчет затребуем… — многозначительно добавила я.

— Не надо, ну что вы! — всплеснул руками несчастный. — Знаете, я совсем забыл, у меня же недавно дядя в соседней деревне умер и наследство оставил. Так что мне ничего не надо. Я еще и сам поделиться могу, если нужда такая есть.

— Вот видишь, Дакк, какие сознательные старосты еще в селах есть. А ты мне все: не верю да не верю. А людям надо верить! — усмехнувшись одними уголками губ, я повернулась к трясущемуся толстяку. — Ладно, отложим до поры до времени визит в твое село. Но смотри мне, чтоб все было в порядке! — пригрозив так напоследок, я повернулась спиной к нему и гордой походкой королевы удалилась. И только отойдя на приличное расстояние, остановилась и посмотрела на ошарашенные лица ребят.

— Ничего себе! Это ты каждого так можешь? — удивленно спросил меня Лешек.

— Как так? — не поняла я.

— Ну вот так! Раз — и все… — Лешек изобразил руками, словно что-то скручивает.

— Нет, Лешек, не каждого. Есть такие прохиндеи, которых пронять не так-то просто. А этот староста — просто зажравшийся боров, привыкший отыгрываться на тех, кто слабее его, и подчиняться грубой силе. Вот и получил по полной.

— Да-а, сильно ты его, — уважительно пробасил гном. — Даже моя мамашка лучше бы не смогла!

Видимо, у Драрга это была высшая похвала.

Решив больше не испытывать судьбу, мы завернули в первый попавшийся приличный трактир и закончили такой насыщенный день жареной бараниной и кувшином молодого красного вина.

ГЛАВА 4

Свет чадящих факелов разгонял пещерную тьму, заставляя выплясывать причудливый танец неугомонной тени на темных каменных стенах. Коридоры, да и сами пещеры в городе гномов были побольше и пошире, нежели у их соседей драголов. Да и освещение хоть и было скудновато по людским меркам, все-таки было получше соседского. Драголы факелами старались вообще не пользоваться, предпочитая светящийся мох в целях экономии. Широкие коридоры, вырубленные в горах, по мере продвижения к сердцу Подгорного города все меньше напоминали просто проходы в горах. Причудливые барельефы и колонны с изразцами могли служить достойным украшением любого замка, поражая своим исполнением даже самого придирчивого ценителя. Правда, здесь не было ярких ковров, гобеленов и картин на стенах, и единственным украшением, помимо самих коридоров, которые уже были произведением искусства, служили подсвечники и держатели для факелов, во множестве закрепленные на стенах.

Один из таких шикарных коридоров упирался в высокие своды большой пещеры. Вернее, даже не пещеры, а великолепного зала, в котором в данный момент велся довольно жаркий разговор. Голоса участников разносились под сводами зала и заставляли смущаться одного молодого гнома, явно не участвующего в общей беседе, но тем не менее вынужденного быть ее свидетелем. Гном неуверенно топтался перед входом в пещеру и при особо забористых оборотах речи, доносившихся до него, попеременно то краснел, то бледнел, но покинуть свой пост никак не решался, помня суровый наказ дождаться своего начальника именно здесь. А непосредственным начальником молодого и такого робкого гнома был сам старший королевский советник! Попробуй ослушайся — сразу в каменоломни загремишь на пару седмиц или еще пуще — лишишься всех волос в бороде (а она у него и так была не шибко длинная по причине все той же молодости). Вот и маялся молодой гном, не зная, как реагировать на то, что он здесь услышал. А послушать действительно стоило. В зале шел ожесточенный спор между старшим королевским советником и королевской четой. Причем если король еще пытался сдерживаться, то его державная супруга подобными мелочами не заморачивалась и в данный момент вовсю чехвостила господина старшего советника.

— И вы мне еще будете говорить, что сделали все возможное, дабы вернуть заблудшего малыша в отчий дом? Да гнать надо таких исполнителей поганой метлой, черенок им в зад.

— Клотильда, ну успокойся, при чем здесь Вернон? — Массивный гном с небольшим, еле заметным брюшком пытался удержать разгневанную гномиху.

Вопреки людскому мнению, что гномихи все некрасивы и грубоваты, это было не так. Просто всеми делами на поверхности занимались гномы-мужчины, предпочитая лишний раз не демонстрировать самого главного своего сокровища — женщин. Именно женщины в семьях гномов рождались намного реже, чем мужчины, а потому и считались самой большой ценностью. К тому же они не были так безобразны, как приписывала им молва (хотя, если сказать по правде, сами же гномы эти слухи и распускали). Немного широковатые в кости, с белоснежной кожей, к которой редко прикасались солнечные лучи, и шикарными формами (как принято говорить про таких женщин), гномихи никогда в карман за словом не лезли и принимали решения наравне со своими мужьями, не считая зазорным иногда и покритиковать своих благоверных. Зато если это делал кто-то другой, то берегись недруг! Своего они никогда и никому не отдавали и чужую критику в адрес своего мужа, брата или возлюбленного не переносили на дух. Надо сказать, что многие солидные гномы даже побаивались своих вторых половин, хотя никогда в этом при всех не признались бы.

244